Пещера землепроходца Бекетова расположена в отрогах Яблонового хребта, в междуречье Черновки и Каменки, на расстоянии 2.3 км на север от запрудного озера Колочное. Пещера частично рукотворная, на входе видны уже заросшие отвалы. Возможно здесь добывали берилл, весь скальный массив представляет из себя пегматитовую жилу, блестящую на солнце слюдой-мусковитом.
Пещера сужается вглубь конусом, длина пещеры около 9 метров, высота на входе около 4 метров.
Справа от входа в пещеру на стене различимы писаницы, нанесенные красной охрой, с левой стороны пещеры, под скальным карнизом можно увидеть еще отдельные рисунки древнего человека.
По литературной версии легенды краеведа Вячеслава Рачинского одну из октябрьских ночей 1652 года в этой пещере провёл землепроходец Петр Иванович Бекетов.

Затянувшееся бабье пето подходило к концу, в лесу еще было много грибов, и Виктор Сказин в очередной раз отправился за ними. Путь проходил через поле. Идти по пашне было мукой - земля рыхлая, ноги постоянно проваливаются в песок. Преодолев поле, он присел, чтобы вытряхнуть ботинки, закурил, и тут его внимание привлек предмет зеленого цвета. Виктор поднял его, это был шлем, он потер металл землей, в солнечных лучах желтым цветом заиграла латунь. Шлем был явно старинный. Подобный он видел в художественном фильме про Ермака и его воинов, только этот, который он держал в руках, был сильно смят гусеницей трактора. «Ах, какая досада - подумал он. - был бы цел, за него много бы денег дали в музее, а так цена ему – копейка» и швырнул реликвию снова в пашню. Тогда он и не подозревал что этот шлем имеет историческую ценность и принадлежал одному из землепроходцев Бекетова.
Недавно в дни весенних каникул. в очередной экспедиции «Серебряной капкан», названной в честь книги Георгия Граубина, группы «Поиск» и «Искатель» Черновского Дома школьника, разыскивая шлем, оставленный в пашне Виктором Сказиным обнаружили в отрогах Яблонового хребта пещеру, в которой провел одну из октябрьских ночей 1652 года землепроходец Петр Иванович Бекетов.
Шел первый снег. Бекетов ехал на уставшем жеребце впереди отряда. Тропа была настолько узка, что ветви лиственниц частенько цеплялись за кольчугу, осыпая атамана желтой хвоей. Она падала на белый снес, покрывший полушубок. От этого сотник был поход на сказочного богатыря. Но казаки из его дружины окружающей красоты не замечали. Лица их были хмуры, они знали, что спустившись к Онгиде, придется в холодную стужу рубить плоты и плыть в ледяной каше. Так оно и вышло. Добравшись до Онгиды, землепроходцы увидели, что по реже движется шуга и через день-другой река встанет. Недалеко от берега лежали бревна, заготовленные еще в сентябре казаками Максима Уразова. Их только нужно сбить в плоты и срубить еще несколько новых сосен для дополнительных. Затем эти бревна пойдут для постройки Нерчинского острога. Плоты делали днем и ночью при свете костров. К обеду третьего дня, не мешкая, спустили их на воду и двинулись в далекий путь к устью Нерчи.
Часть отряда, возглавляемая Бекетовым, добиралась вдоль берега верхом. Но путь был недолог, наступающая зима сковала реку.
Вытащив часть плотов и разобрав их, казаки сделали трёхстенки для ночлега. Петр Иванович сидел у ярко пылающего костра с думой как исполнить указ царя-батюшки, как добраться до далекой Нерчи и поставить острог? Утром, посоветовавшись с сотоварищами, атаман принимает окончательное решение на месте стоянки построить несколько зимовий с амбаром и оставить часть скра6а с охраной. Другую часть ограда отправить на конях к Нерче, остальным придется зимовать в уже построенном им Иргенском остроге, а прежде построить зимовья на Онгиде. Пока будут строиться зимовья - поохотиться, добыть мясца, чтобы кормиться. Да и оглядеться вокруг, посмотреть нет ли в окрестностях иноверцев, может, удастся и новый путь сыскать на Иргень-озеро.
Еще первой ночью, когда лед на реке остановил путь, вдали у хребта Камень увидел он огонек: значит живет кто-то. На охоту двинулись на следующее утро. Через 2 часа подъехали к жилому месту. Там, в ильмовой роще стояла бурятская юрта. Буряты встретили казаков радушно. После угощения Петр Иванович через толмача стал расспрашивать о житие-бытие, знают ли они. нет ли в окрестных местах руды какой. Свои вопросы Бекетов задавал старому буряту, тот отвечал с трудом, а порой просто делал непонимающий вид. Но один ответ Бекетова очень заинтересовал: «B горах, - старик показал рукой – есть скала, там камень «живет», часть «кожи» снимешь - прозрачный, на солнце шибко интересно смотреть можно».
Бекетов подумал: «Ага, про слюду толмачит, слюда нам сгодится для окон к зимовьям». Заветную скалу искали долго. Скалы со слюдой попадались, участки были мелкие и для промышленной добычи непригодны.
Только к вечеру нашли ту скалу, про которую по доброй воле рассказал старый бурят, набили слюдой две больших сумы и двинулись обратно.
Ехали вдоль ручья пока тишину сумерек не нарушил рев зверя. Конники остановились. «Иваныч, стрельнём», - произнес молодой казак Митька Оглоблин. «Сможешь, давай». Митька был стрелок отличный, его пищаль спокойно била на двести шагов. Раздался раскатистый выстрел, от неожиданности зверь сделал шаг вперед, но пуля выбила дух из него, и, оступившись, он рухнул вниз с обрыва скалы. Когда Митька подъехал к добыче, он услышал треск. Приближались казаки.
Прежде чем разделывать зверя, решили развести костер. Собирая дрова, один из казаков заметил большое черное пятно в скале. «Пещера, атаман!» - крикнул он Бекетову. Петр Иванович взял побольше головню из костра, пошел осматривать пещеру. В ней было сухо и тепло. «Пожалуй, здесь можно заночевать. И вода рядом и мясо кстати. Распрягайте коней, хлопцы».
Ужин сварили быстро, в охотку жарили на шомполах крупные куски мяса. Ночь была тихой и теплой, ветра не было. Костер горел ярким пламенем у входа в пещеру. Казаки, кроме часовых, спали. Спал и атаман на хвойной подстилке, укрывшись полушубком. Давно не спалось ему так хорошо. Вдали от родины снилась река с прозрачной водой, березами на берегу, на поляне бегали дети и наблюдали за ними дивной красоты женщины, лучи солнца касались поднимавшегося с реки тумана. «Сказка, да и только», - произнес вслух атаман и от этих слов проснулся. За большим камнем, держа в руке мушкет, сидел Максим Прохоров. «Петр Иванович, а к чему филин кричит?» - спросил он, поглядывая на атамана. И тут из тайги опять раздался далекий, проникающий в глубину души, крик птицы. «Наверно о трудной жизни в Даурах печалится, Максимушка», - ответил Бекетов.
Прошло более трехсот пет. Много воды утекло в Онгиде, ставшей называться позднее Ингодой. На месте плотбищ и зимовий возникли поселки и города Забайкалья, но хранят память о той ночи стены пещеры в Яблоновом хребте.

«Ваша реклама» 24 апреля 1998 года № 17 (320)
Литературная версия Вячеслава Рачинского